История и Христианство(часть7)

   Но в иудаизме нет Бога-Отца. Следовательно, не мог объявиться и сын. И об этом известно из оригинала текста Ветхого завета. Иудеи об этой истории (вернее о подробностях жизни еврея, названного во II веке Иисусом Христом) узнали много позже. (  Желание связать то событие с Иосифом Флавием (37 — 100), древнееврейским историком, перешедшим на сторону Рима в Иудейской войне, не вполне согласуется, например, с Апокалипсисом. Даже с его редактированным (!) позже текстом. Вмешательства в тексты древних авторов были традиционны для христианского духовенства — исправляли всех и вся. Так с XI века практикуется «редактирование» переводов Ветхого завета и других книг, названных священными. Что же говорить об Иосифе Флавии.)

Не раньше II Вселенского Собора 381 года, на котором утвердили Евангелия — Новый завет. До этого ходило более ста противоречащих друг другу вариантов его жития, так называемые апокрифические Евангелия. Из них отобрали четыре.

   Выходит, история с Христом — греческое «изобретение»! Но никак не еврейское.

   Первые христианские общины появились, как известно, именно на территории Малой Азии (Византии!), а не в Палестине. И они, эти общины, с иудаизмом не порывали. В этом и состояла особенность раннего христианства, которое было сектой иудаизма. Разве не показательно — едва ли не всё «священное» у первых христиан было написано греческим языком и греческими буквами?..

   Объявление христианства новой европейской религией дало Византии щедрые плоды — дерево росло в византийском (!) саду. Однако любое плодоносящее дерево дичает при ленивом хозяине. Так и случилось — в VI веке Рим пошел на Палестину, чтобы провести там отнюдь не теологические споры, а в пику Византии избивать евреев.    В политике, как и в шахматах, на ход противника полагается отвечать. Греки трусливо промолчали, за них ответили тюрки: они себе в ущерб, но в пику Риму дали приют пострадавшему без вины еврейскому народу

С VIII века  Византия попыталась отойти от слабеющего союзника. Но византийский император без тюркской поддержки был ничто: стоило ему сделать самостоятельное движение, как он рухнул — провинциальная знать тут же свергла его, и к власти в Царьграде в 717 году пришла Исаврийская (Сирийская) династия.

   Новые императоры Византии объявили об иконоборчестве(Иконоборчество — религиозное течение в Византии в VII–IX веках, которое отвергало почитание икон, основываясь на ветхозаветных заповедях. В ходе иконоборчества были уничтожены тысячи памятников духовного искусства — мозаики, фрески, расписные алтари и витражи, которые были созданы в первую очередь тюркскими мастерами или в тенгрианских традициях.) Так они утверждали себя, начав перемены в Церкви и отведя в ней тюркам дальнее место. Объявляя о выдворении тюркских икон, власти желали не разрыва, а постепенного подчинения Дешт-и-Кипчака: в IX веке греки впервые продиктовали условия.

   И это у них получилось.

   Тень Константинополя тучей легла на Восточную Европу.

Есть архивные свидетельства и о том, как кичливые потомки Гомера, кроме икон, фресок, статуй, сжигали духовную литературу тюрков. Хранилища «древнеболгарских» книг. Где теперь следы от богатых библиотек, по которым училась Европа?.. А в костры сваливали горы книг, написанных рунами! Факт, который не опровергает даже энциклопедия «Христианство»; там, например, сообщается, что уже в XIX веке греки сожгли одну из последних библиотек «древнеболгарских» книг… Вот куда исчезло тюркское наследие!

, именно греки в годы очередного булгарского геноцида назвали кипчакский язык «древнеболгарским» и, включив в него десяток-другой славянских слов, провозгласили «церковнославянским». Это они, как и римляне, физически уничтожали чужое духовенство, которое стояло на тенгрианских традициях… Травля велась страшная, великие мастера в черных сутанах вершили ее.

   Только в архивах и остались по счастливой случайности разрозненные сведения, свидетели былого произвола… Вот почему Великая Степь названа сборищем «диких кочевников» и «поганых татар». Ничего другого о ней якобы не сохранилось.

   Чтили Бога древние тюрки торжественно, с чистой душой обращались к Нему. И с небесным пением. Поэтому-то и припали к тюркскому духовному роднику сперва армянские, албанские, иверийские, потом византийские, римские и другие епископы: они увидели новую, истинную веру. И приняли ее святость.

   В Великой Степи европейцы услышали молитвы во имя Бога Небесного. Из Великой Степи увозили они обряды Его почитания…

Как же многое забылось!

   А «забывалась» тюркская культура в разных странах по-разному, но везде одинаково подло, с обманом. В Западной Европе первым наловчился подрубать ее корни римский папа Григорий Великий (590–604 годы папства). Воплощение коварства.

   Григорий происходил из знатного сенаторского рода, имел хорошее юридическое образование и блестящие административные навыки. После смерти отца он унаследовал огромное состояние, которое целиком вложил в обустройство монастырей, влачивших жалкое существование. Он прикормил монахов-бенедиктинцев, и они стали его тайной и надежной опорой в государстве, его ушами и глазами. Григорий не жалел средств на укрепление своей власти — экономические и политические заботы занимали папу не меньше богословских.

   В 592 году, заключив мир с кипчаками, осевшими на севере Апеннинского полуострова (лангобардами, предками нынешних миланцев), он объявил папство неким центром средоточения тюркской духовной культуры в Европе(Хотя никем не доказано, что лангобарды были тюрками, однако никем и не опровергнуто, что после Великого переселения народов Центральную Европу заселили именно тюрки, они составляли большинство населения. Лангобарды, судя по запискам Павла Варнефрида (VIII век), пришли с востока. Они, как и готы, изиготы, гепиды, вандалы, теринги, говорили на одном языке, ничем друг от друга, кроме имени не отличались. Примечательно, что один из самых ранних сохранившихся литературных памятников этого «народа», известный как «Skeireins», относится к V веку. Он, так же как и сохранившиеся готские рунические памятники, не прочитан по-настоящему специалистами. Вместе с тем, эти тексты могут быть прочитаны тюркологами, специалистами по древнетюркскому руническому письму. А это уже проясняет многое! Так же как и то, почему все эти «народы» поклонялись только Богу Небесному, не признавали Христа. Традиции, которые переняли у них римляне, были явно тюркские — по крайней мере ничто не отличало их от тюрков. Это отчасти подтверждают и другие средневековые авторы, намекающие на родство лангобардов и древних булгар. Видимо, лангобарды — это один из тюркских улусов, который искал свое лицо в бесконечных войнах, потрясавших Европу после смерти Аттилы.)

Папа начал хитрейшую игру «ученого неведения» — Рим превратился в смиренного ребенка, который объявил о своем желании постичь тайны божественной истины.

   К тюркам отправили легион папских агентов, в основном из числа монахов-бенедиктинцев. Они проникли в тюркские храмы — к самым святыням! — без малейшего труда, потому что папа Григорий с 591 года называл себя «епископом не римлян, но лангобардов». То есть тюрков?! Еще он себя называл «слугой слуг Божьих»… Каково было слышать такое честолюбивому кипчаку? Он — «слуга Божий» — обретал себе слугой папу римского. Но и это не всё.

   Григорий Великий, придя к тюркам, глубоко им поклонился и поверх своей папской одежды смиренно повязал капу — так по-тюркски называлась накидка, которую носили рабы (кулы). «Вот я, слуга слуг Божьих!..» Кипчаки поверили этому лису в митре.

   Подсылали к тюркам монахов-бенедиктинцев, не случайно. Они, видимо, были тюрками, перешедшими на сторону Рима, прекрасно знали язык и обычаи Великой Степи и не подозревали о той гнусной роли, какую подобрал им папа римский.

   А роль была простой — вжиться, внедриться, смириться, вызвать к себе симпатию. Иначе говоря, стать своими. Но при этом требовалось неявно сеять смуту, осуждать старые порядки, предлагать новые, играть на набожности народа… Словом, баламутить.

   Папа Григорий все рассчитал правильно: говоря о сыне Божьем, монахи ненавязчиво «навязывали» его культ. Рано или поздно, полагал папа, кипчаки привыкнут к Христу, а значит, и к Риму… Друзья же и братья.

   Доверительность отношений усиливалась тем, что римляне сами охотно шли на заимствования. Например, тогда в христианстве появилась традиция церковного пения, которая издавна была у тенгриан. Больше того, богослужение они у себя стали вести по тенгрианским «Апостольским правилам», которые написал для них тюрк Дионисий Малый… Всё в христианской Церкви строилось, как у тенгриан, но для Христа.

   Улыбка покорности не сходила с лица папы. Действительно, агенты Рима храмов не разрушали — они, как плесень, селились по углам.

   В своем тайном послании папа Григорий инструктировал легатов: «Народ, лишь недавно узнавший христианство, но привыкший к своим храмам , станет приходить в них, как бы следуя обычаю, уже для того, чтобы поклоняться истинному Богу», то есть Христу. Без шума и крови орудовало у тюркских алтарей папское воинство. Так продолжалось до папы Николая Великого.

   С тех пор в обиход католической церкви вошла, например, капа — та самая накидка раба, — она так и называется «капа», но ее теперь украшают драгоценные камни, золотая вышивка… Тряпка открыла римлянам лазейку в души тюрков.

   Папа Григорий вел настоящую идеологическую агрессию. Вторжение, которое простодушные тюрки прозевали, — они ничего не поняли до сих пор. Их задушили в объятиях дружбы. Народ погибал, не видя лица врага. В дипломатии, в интригах тюрки полные невежды, воевать умеют только в открытом бою — с оружием в руках. И на коне. И чтобы свист в ушах… В этом повинны традиции Великой Степи, они не предполагали подлости, которая оказалась нормой в отношениях между коренными европейцами. У Рима был богатейший опыт именно закулисной борьбы — он умел подсыпать яд в бокал с вином даже самым близким друзьям.

   Вот что писал в III веке об этом римском искусстве уже цитируемый Феликс Минуций: «Они строят жертвенники даже неизвестным неслыханным божествам. Так, присваивая святыни всех народов, они стали обладать и их царствами».

   Как видим, история целиком повторилась и с тюрками. Ничего нового папа Григорий Великий не придумал, он действовал по старому, отработанному шаблону, который уже много раз выручал римлян.

   Даже орден Григория Великого (им позже стала награждать Римская церковь особо отличившихся своих героев) по форме повторил тюркские ордена, известные еще до Аттилы. Брали все, что плохо лежало.

   Забвение тюркской культуры в Европе шло по накатанной колее: официально ее никто не запрещал — ее просто перестали упоминать, и она забылась сама собой( Нечто подобное наблюдается в сегодняшней России, где дети не знают пионеров, Ленина, Сталина, на примере которых воспитывали их родителей. Официально Ленина никто не запрещал, о нем перестали говорить детям. И они уже не знают его.)

Уже к VIII веку политика насаждения христианства, начатая папой Григорием Великим, дала первые щедрые плоды — немало тюрков было на стороне папства, они стали его главным оружием и орудием в борьбе против Тенгри и всей тюркской духовной культуры. Свои громили своих.

   Конечно, об эпохе разорения Великой Степи будут написаны правдивые книги. Пока о ней известно только из уст христианских историков. Эту победу католиков называют победой над арианством, сознательно упуская из вида, что египетский епископ Арий никакого отношения к Северной Европе не имел, что религия тюрков (единобожие!) существовала за восемь веков до рождения Ария!

Сохранилось немало сведений, как католики утверждали свои позиции в Северной Италии, на континенте, в Южной Англии. Схема всюду одна: обман, тайные уловки, подлог… Хотя, конечно, не всё и не всюду протекало спокойно и гладко, находились общины, которые раскрывали коварство Рима и противились ему. В первую очередь это — тюрки-богомилы, движение которых оформилось к X веку на территории Центральной Европы, затем тюрки-катары и тюрки-альбигойцы, которые приняли от богомилов эстафету борьбы за чистоту веры в Бога Небесного. Катары, например, возвратили себе тенгрианство, за что их (жителей современных Франции, Италии, Испании, Германии) называли хазарами или булгарами. Конечно, они — настоящие тюрки, боролись, как могли. Но силы были слишком неравными.

Вот, казалось бы, «несущественная» историческая деталь, которая многократно фигурировала даже в исторических романах. В средневековой Европе бытовало правило для аристократических родов — обязательный ритуальный поединок с драконом. Не победив своего дракона, молодой человек не мог называться рыцарем или аристократом, двери в замки соседей ему были закрыты… Но какого дракона должен был он победить? Что или кто подразумевался под этим мифическим образом?

   Конечно, тюрки. Живых драконов в Европе не было. Образ дракона или змея, как известно, символизировал тюркскую культуру. Значит, от молодого человека требовалось публично отречься от предков, убить в себе память. За этим ритуальным поединком с драконом стояло убийство собственных предков, то есть тюрка в себе!.. Нет, не самые глупые люди собрались в Ватикане.

   Были в истории Европы и крестовые походы, которые в действительности тоже прочитывались иначе, чем в «римской» редакции …

Только к XV веку католики одержали полную победу над тенгрианством — его последние очаги были подавлены и залиты кровью прихожан.

Слово «Тенгри» исчезло из церковного лексикона как еретическое. (Имя Бога-отца!) Но не исчезло тюркское упрямство. В XVI веке в Центральной Европе оформилось духовное движение —протестантизм… Стоявшие у его истоков последовательно выражали свою позицию, отрицая все римское. И не предлагая уже забытое тенгрианское.

   В христианской Церкви к тому времени не было ни одного праздника, посвященного Богу-отцу! Европа обезличила Бога Небесного и свою победу над Ним назвала эпохой Возрождения…

После крещения Русь осваивала молитвы на том самом церковнославянском, канву которого составлял тюркский язык. Осваивала, поворотивши лицо на Восток, — по-тенгриански. И писала молитвы по-тюркски! Старинные церковные книги тому подтверждение.

   Разве не показательно, что даже в поздних русских изданиях Афанасия Никитина, тверского купца, побывавшего с 1466 по 1472 годы за тремя морями, текст молитвы приводится на тюркском языке:

А Русь еръ тангрыд сакласын,
олло сакла, бу даниада муну кибит еръ акьтур,
нечик Урус ери бегляри акой тугиль;
урус еръ абодан болсын; раст кам даретъ.
Олло, Худо, Бог, Данъиры!

А вот ее перевод:

А Русская земля — да сохранит ее Бог.
Боже, сохрани ее!
В этом мире нет такой прекрасной страны,
хотя беки Русской земли несправедливы.
Да устроится Русская земля
И да будет в ней справедливость.

Заканчивается молитва, как положено тенгрианским молитвам, словом «Бог»: Алла, Ходай, Бог, Тенгри… Тюркское же духовенство сидело на Руси!

   О трагедии собратьев — тюрков Европы — в Дешт-и-Кипчаке, видимо, не знали: Рим и Константинополь не афишировали своих побед. Барьер между Востоком и Западом был практически непроницаемым. Особенно с восточной стороны. У тюрков не принято было ездить в Европу, неприлично было говорить о ней, отступившей от Бога.

   Лишь когда все утихло и греки в XV веке подписали Флорентийскую унию, папа римский стал посматривать далеко на восток — в сторону восходящего солнца. Он будто вспомнил, что «свет начинается с Востока». Папство задумало новую идеологическую интервенцию, назвав ее «третий Рим».

   Идея «третьего Рима» предельно проста — создать филиал римской власти в Восточной Европе. Византия во Флорентийской унии признала себя подчиненной папе, став «вторым Римом» для Центральной Европы. Нужен был «третий», чтобы через него властвовать до Урала и далее на восток. А главное — уничтожить заклятого врага папы, Дешт-и-Кипчак с его ненавистным тенгрианством.

Папские аналитики смотрели на Польшу, Литву и на Русь. Кому отдать первенство? Эти страны, с их точки зрения, вполне подходили для заготовленной роли.

   На Руси идею «третьего Рима» первым огласил псковский монах Филофей в начале XVI века. И она стала политической теорией Московской Руси. С ней связали убеждение, что Русь — безупречнейшее и благочестивейшее царство на свете…

Греки, взявшие на себя роль режиссеров-постановщиков будущей трагедии, опекали «третий Рим», как могли, они чувствовали, что Москва жаждала заполучить новую роль любой ценой. Но по сценарию от нее требовалось «превзойти всех благочестием». Тогда и начали перекочевывать страницы тюркской истории в историю Московской Руси.

   Фальсификация, откровенный обман лучше всего, пожалуй, прочитываются в истории церковного раскола, который завершился в 1666 году. Это — венец лжи, умело оставленный российскими историками без внимания.

   Тогда, в конце 1666 года, колокольные звоны в Москве вдруг переменились. «Звонят к церковному пению дрянью, аки на пожар гонят или врасплох бьют», — говорили люди. К чему колокола изменили себе?

   1 декабря собрался церковный Собор, утвердивший два важных события: во-первых, раскол прежней епархии, а во-вторых, образование христианской Церкви — русской, православной, которой дали тогда название Греко-российская церковь. События, из ряда вон выходящие!

   Однако о них, об этих событиях, в российской историографии написано немного, раскол — тема третьестепенная. Ни в одной из известных работ даже не говорится, что «раскололось» и почему. Авторы сводят дело к церковной реформе патриарха Никона, к обряду, не замечая главного —изменения идеологии Церкви и разделения общества по критерию веры.

   А это уже не церковный раскол — это этап политики, которую вел Рим, утверждая свое господство на востоке Европы… Все-таки эпоха Возрождения!

   Прежде папа римский завоевывал народы и страны с помощью тюрков-монахов и тюрков-рыцарей, объединив их в VI веке в духовно-рыцарские Ордена.(Именно Ордена! «Орден» по-тюркски — «данный сверху» или «от ставки хана».)

востоке же Европы он орудовал руками греков и русских. Здесь его политика была иной, а враг тот же — духовная культура Великой Степи, ее последний затухающий очаг.

   В русской литературе о событиях раскола вроде бы не написано ничего событийного: ну, реформа и реформа, исправили ошибки в текстах, по-другому стали складывать пальцы при молении. О чем еще говорить?.. Однако разве это было главным — двумя или тремя пальцами креститься христианам? Нет, конечно.(   Безусловно, обрядовая сторона службы в средневековье имела очень большое значение, может быть, порой решающее. Но не внешняя сторона религии является предметом моего интереса.)

Так что же «раскололось»? Слово «раскол» предусматривает наличие чего-то целого, которое в силу обстоятельств поделилось на части. Где это «целое»?

   Тенгрианство учило покорности судьбе и молчаливому страстотерпию во имя познания божественной истины… Эта лицевая сторона религиозной медали на Руси начищалась с особым тщанием. Варяжские правители ее и выделяли, потому что она звала народ к смирению, к покорности. Приняв в конце X века тюркскую веру, варяги заручились миром с тюрками. И в этом, несомненно, была их политическая мудрость. Но сути новой религии они не понимали и не могли понять. Божественная истина их, как и греков, не интересовала. Не случайно первыми канонизированными святыми стали Борис и Глеб, вся святость поступка которых состояла в том, что они безропотно дали себя убить. Смирение — важнейший тенгрианский постулат — на Руси сразу довели до абсурда.

Впрочем, здесь всегда даже самые набожные помыслы хорошо уживались с приземленным поведением. В XI-ХII веках в храмах Киевской Руси зазвучали и политические мелодии, они тогда впервые послышались там. Политизация религии была нормой для Европы и нехарактерна для Востока… В недрах тенгрианства благодаря русским начали зреть несогласия.

   Оставаясь по своим корням западной страной, варяжская Русь приняла чуждую ей восточную духовную культуру. А это невозможно. Русь даже теоретически не приняла бы ее — другой генетический код! В «степной» Церкви, названной на II Эфесском соборе (449 год) Скифской, как бы сошлись воедино Запад и Восток. Прийти к компромиссу они не могли, их раскол был делом времени.

Самая восточная — и географически, и по духу — епархия Скифия тогда уже была в долгой изоляции. Ей не простили евреев, принятых под защиту. Ей помнили прошлое величие Аттилы. Многого не могли забыть римляне и греки… Лишь церкви Кавказа, которые вместе с кипчаками хранили верность Богу, поддерживали с тюрками какие-то отношения. Собственно, это и было то, что некогда называлось восточной Церковью.

   Правда, Кавказ подвергся давлению Рима, склонявшего его пастырей к вере только во Христа. В Армении эта попытка отчасти удалась, там в 1198 году появилась община христиан-католиков, потом она бежала и в 1717 году обосновалась в Венеции… Но на большой Руси «маленького» раскола быть не могло. Другие масштабы — раскол здесь европейцам надо было готовить старательно и долго.

   И его готовили, не упуская даже мелочей…

   Тенгрианство отличала свобода — администрации, как папство, оно не имело. Важнейшие вопросы по восточной традиции решали «кругом» — на Соборах, которые созывали по мере необходимости. Тюрки не администрировали свою духовную жизнь, у них был иной обычай. И это стало их минусом, надеясь на Бога, они оплошали сами. Тюркское духовенство словно забыло, что Европа для них была «чужим монастырем», в котором действовал «свой устав»! Тюрки и здесь отставали из-за своей консервативности и чудовищного упрямства.

   Слабостью тенгрианства оказалось даже то, что в отличие от западной Церкви, где богослужение велось на латыни, оно пользовалось местными языками. Желание сделать службу понятной обернулось бедой — внесли разброд, который вел к разобщению, дробил паству на национальные области и государства. Иначе говоря, Духовный институт Великой Степи рассыпался, он никогда не был единым, монолитным… И это тоже взяли на учет в Ватикане. Разведка папы работала блестяще.

Столкнувшись с европейской культурой, тенгрианство понесло урон из-за своей неорганизованности. В Европе действительно были свои порядки и правила. Отсюда уязвимость.

   Запад не принял свободу духа Великой Степи, не потерпел ее в своем духовенстве. Свои взгляды на культуру и ценности он проявил сперва на Никейском соборе 325 года, а потом на Халкидонском соборе 451 года. Там оформляли Церковь прежде всего как организацию!

   Греки догадались, что тюрки не пойдут на роль главы христианской Церкви, им стал византийский император Константин. А не тюрк, которому Константин платил дань! В Риме христианской Церковью до IX века тоже управлял император. А в Дешт-и-Кипчаке такого не было — никогда! Тюркские ханы не помышляли о власти над Церковью, которая понималась как власть над Богом. Ханы просто не допускались к решению церковных дел. Светское и духовное в Великой Степи жило каждое своей жизнью.

Поначалу так было и на Руси. Первым, кому стало тесно под крышей храма, был князь Андрей Боголюбский (1111–1174), во всей «степной» епархии он единственный увидел не силу духа религии, но силу ее власти. (Вот оно, варяжество! Вот он, Запад!) С той минуты желание подчинить себе Церковь или хотя бы часть ее не оставляло русского князя, как не оставляло оно когда-то греческого императора Константина. А потом и папу Григория Великого.

   Но ни строительством пышного храма во Владимире, ни даже похищением для него драгоценной киевской реликвии, иконы Пресвятой Богородицы, князь Андрей Боголюбский ничего не доказал… Ему явно не хватало римского

терпения и греческого коварства. Он был слишком прямолинеен (сказывалась кипчакская кровь матери).