Штурм Рейхстага
28 апреля 1945 г . Утро. Бои совсем не
местного значения
Итак, ранним утром
28 апреля группа капитана Макова благополучно добралась до штаба 674-го
стрелкового полка, который находился во втором эшелоне дивизии генерала В.
Шатилова. Отсюда до моста Мольтке через Шпрею, к которому во второй половине
дня выйдет батальон Неустроева, оставалось совсем немного: каких-то полтора –
два километра.
Но круты и
малопредсказуемы дороги на войне! Частенько кажется – вот она, цель, совсем
рядом: только руку протяни. Ан не тут-то было! По метру, по сантиметру
приходится пробиваться к ней, теряя не минуты, а часы и даже дни.
Обстановка, которая
царила в полковом штабе, больше напоминала цыганский табор. В просторном
подвальном помещении и коридорах, непосредственно примыкавших к штабным
комнатам, бродили, сидели, лежали гражданские немцы всех возрастов и, похоже,
целыми семьями. Здесь же развернулся и медпункт полка.
Не желая без толку
толкаться в этой круговерти, капитан В. Маков оставил за старшего Алексея
Боброва, а сам отправился на поиск кого-либо из штабных, чтобы навести справки
и уточнить дальнейший маршрут.
Ребят, между тем,
после полного хлопот предыдущего дня и не менее утомительного ночного перехода
совершенно сморило. И притулившись в углу обширного полуподвала, они в полной
уверенности, что штаб надежно охраняется, безмятежно забылись в глубоком сне…
Когда узенькая
предрассветная полоска в единственном не засыпанном целиком землей
полуподвальном окне сменилась ярким светом начавшегося дня, здание тряхнули
несколько последовавших один за другим мощных взрыва.
Из воспоминаний
Михаила Петровича Минина:
«Неожиданно в наше
помещение влетел капитан В. Н. Маков. На его суровом лице не было ни тени
испуга. Сбросив с плеч изорванную в клочья перину, он озабоченно спросил:
– Все ли живы?
К счастью, у нас никто
не пострадал. Затем он скомандовал:
– Бобров, возьми
десять человек и быстро по внутренней лестнице – на второй этаж! Забросайте
через окно фаустников гранатами и автоматным огнем отрежьте пехоту противника,
которая засела в соседнем доме. Остальным оставаться здесь и не выходить во
двор, так как единственный выход отсюда противник обстреливает из пулемета.
Как потом
выяснилось, Маков попал под обстрел фаустников. Рядом с ним разорвалось два
снаряда, но командир успел прикрыть себя попавшейся под руку периной. Перина
оказалась в клочья разорванной осколками, а Маков остался невредим»
Однако штаб полка и
оказавшиеся в нем волей случая разведчики влипли в весьма неприятную историю.
Собственно, во многом ее создало само полковое командование. В ту ночь оно
почему-то не сочло нужным выставить надежное охранение. Видимо, еще не
сталкивалось с тем, на чем уже обожглись другие: в условиях плотной, хорошо им
знакомой городской застройки немцы легко заходили хоть с фланга, хоть с тыла и
били в тот момент, когда этого меньше всего ожидаешь.
В результате
собственной промашки штаб оказался наглухо отрезанным от полковых стрелковых
рот. А нападавшие, стоило им лишь отгрести землю от полуподвальных окон, могли
легко забросать всех находящихся в помещении гранатами или расстрелять в упор
фаустснарядами.
Эту угрозу своими
исключительно своевременными, умелыми действиями сорвали Леша Бобров и другие
добровольцы. Дружно встретив фаустников гранатами, они не только сбили их
наступательный порыв, но и заставили попятиться назад. А тут и резервная рота
полка подоспела. Вместе с присоединившейся к ней штурмовой группой, которую В.
Маков вывел в полном составе на подмогу, бойцы загнали нападавших в соседний
дом.
Финал этой
скоротечной, но жаркой схватки оказался с сюрпризом. Из объятого пожаром здания
вдруг стали выскакивать немецкие автоматчики, одетые… во все гражданское.
Последнее навело
разгоряченных боем солдат на подозрение, что именно прибившиеся к нашему
расположению ряженые «гражданские» и навели фаустников на штаб.
Неизвестно, во что
вылился солдатский гнев, если бы не жесткое вмешательство начштаба полка.
Строго приказав всем успокоиться, он через переводчика разрешил мирным
гражданам остаться под прикрытием мощных полуподвальных стен, однако дал при
этом указание перевести их в соседнее помещение котельной, которое к тому же
являлось несравненно более безопасным местом.
…Около 9 часов утра
(здесь и далее время указывается местное, отличающееся от московского, –
плюс два часа), подкрепившись из полкового котла (продуктов с собой у ребят не
было) и пополнив боеприпасы, группа отправилась дальше, в район, где на
подходах к реке Шпрее сражались передовые подразделения дивизии Шатилова.
Примерно через час
группа капитана Макова сравнительно благополучно добралась до места, где улица
Альт-Моабит плавно переходила в Инвалиденштрассе. Отсюда до Шпрее и
пересекающий ее мост Мольтке-младший оставалось совсем ничего. В мирные дни
неспешным шагом весь путь занял бы от силы четверть часа. Но сейчас…
Из обстановки,
которая сложилась к этому моменту на Альт-Моабитштрассе, стало ясно, что
утренний случай с нападением на штаб полка отнюдь не был случайным, а являлся
результатом продуманной, сознательно взятой противником на вооружение тактикой.
Скрытно выдвигаясь за спину нашим передовым частям и разместив за каменными
стенами домов пулеметные расчеты и фаустников, гитлеровцы получили прекрасную
возможность «пережимать» коммуникационные артерии наших ближайших тылов.
Отсекать или, по крайней мере, мешать нормальному продвижению к передовой
боеприпасов и подкреплений.
Таких
импровизированных, возникших в мгновение ока вражеских опорных пунктов на пути
группы оказалось немало: на одной только Альт-Моабитштрассе, точнее вдоль
квартала по ее левой стороне, разведчиков поджидало сразу несколько засад.
Получалось, что
прежде чем приступить к выполнению полученного от командования корпуса задания,
группе предстояло всласть повоевать в качестве обычного пехотного
подразделения.
Решение капитана
Макова пробиваться предполагало два маневра. Прежде всего, тщательную разведку
подходов к вражеским огневым точкам. А дальше по обстоятельствам: или их обход,
или уничтожение.
Для нащупывания
обходной дороги капитан отправил по Инвалиденштрассе трех разведчиков во главе
с Мининым. А нескольким добровольцам, среди которых оказались Бобров и Загитов,
поручил «вскрыть» систему огня оказавшихся на их пути засад.
Миссия Михаила
Минина и его товарищей чуть-чуть не закончилась для них расстрелом в упор.
Пройдя метров сто по заданному маршруту, разведчики напоролись на большую
группу немецких солдат, засевших в массивном, п-образной формы, доме. Лишь
мгновенная реакция и слаженные действия помогли бойцам живыми и невредимыми
вырваться из западни. Поочередно прикрывая друг друга (пока один перебегал
опасную зону, его товарищ длинными автоматными очередями по окнам мешал
противнику вести прицельный огонь), ребятам удалось сначала проскочить к
высокой насыпи, а потом, воспользовавшись этим надежным укрытием, без особых
помех вернуться к исходной точке своего непродолжительного рейда.
Ясно, что теперь
предстояло опробовать второй вариант. Команда, где верховодили Бобров и
Загитов, сработала исключительно точно. На основе раздобытых ими разведданных
группа обошла занятое противником здание на Альт-Моабитштрассе с севера и под
прикрытием бетонного фундамента с возвышающейся над ним металлической оградой
незаметно подобралась на дистанцию, с которой было удобно забрасывать
противника гранатами и поражать автоматными очередями.
Расчет оказался
верным. Поэтому в результате первой же атаки сопротивление противника было
подавлено, а деморализованные «фрицы», побросав в подвале оружие, оставив там
раненых и убитых, подняли руки и потянулись наружу сдаваться.
– Более тридцати
немецких солдат пленено. Около пятнадцати убито. Пленных с одним нашим раненым
отправляю в тыл, – так капитан Маков доложил по рации в штаб корпуса о
результатах уже второго за день боестолкновения.
Конечно, на фоне
масштабных передвижений корпуса успех небольшой штурмовой группы выглядел лишь
маленьким, частным эпизодом. Поэтому ответ из штаба корпуса напомнил капитану о
главном:
– Продолжайте
выдвижение в указанный вам район! Прибытие немедленно доложите!
28 апреля. Полдень.
Привычная работа
Легко сказать:
«продолжайте выдвижение»! Только группа двинулась дальше по Альт-Моабитштрассе,
как почти тут же и в том же квартале снова оказалась под прицельным вражеским
огнем. На этот раз стреляли явно с приличного расстояния, но весьма точно. Для
опытных разведчиков не составляло труда определить: снайперская работа. И с
помощью бинокля быстренько засечь: снайперы били с верхней площадки заводской
трубы, которая возвышалась над домами метрах в 300—400.
Достать этих
«воздушных стрелков» на таком расстоянии, когда все вооружение группы гранаты
да автоматы, было невозможно.
Но не зря говорят,
что для разведчика первое дело – наблюдательность.
Все и без того
всегда первым подмечающий Алексей Бобров углядел неподалеку две наши
замаскированные САУ (самоходные артиллерийские установки). Показал на них Саше
Лисименко.
«Тот, –
вспоминал потом В. Маков, – уже разобравшись, что стреляют с трубы,
подполз ко мне и говорит:
– Товарищ капитан,
вон наши самоходки стоят!
Мы подползли к
машинам, постучали по броне. Командир из люка высунулся. Мы ему:
– Слушай, «гансы»
сверху нам пройти не дают. Помоги огоньком!
Тот:
– Без вопросов.
Уточни цель!
Уточнили.
«Самоходчики» немного повозились: у САУ ведь башня не вращается. Ну,
развернулись всем корпусом. И так врезали, что вторым снарядом верх трубы
начисто снесло. Вместе со снайперами, естественно… »
Однако «недолго
музыка играла»! Лишь метров пятьдесят без особых помех преодолели, как снова –
«стоп, машина»: плотный оружейно-пулеметный огонь. Опять пришлось залечь…
Понятно, что не в
последний раз. К тому же потери пошли. К середине дня один связист был убит,
два бойца ранены и один контужен…
Стало ясно, что
дальше так двигаться смысла нет. На их пути подобные очаги будут попадаться на
каждом шагу. И если втянуться в частые, тягучие схватки по их подавлению, группа
не то что до Рейхстага – до реки Шпрее не дойдет…
Заново оценив
ситуацию и помня строгое штабное напоминание «о главном задании», В. Маков
принял решение без крайней нужды на рожон не лезть. И где возможно – обходить и
маневрировать. По Инвалиденштрассе, на левой стороне которой утром младший
сержант Минин с бойцами наскочили на большую группу «фрицев», передвигаться,
судя по данному эпизоду, будет так же муторно, как и по Альт-Моабитштрассе.
Значит, стоит попробовать уйти переулками правее с выходом на параллельную
улицу.
Но и «правее» группа
напоролась на ожесточенное сопротивление. Только ее авангард выскочил к
небольшому, с виду очень тихонькому скверу, как тут же с дальнего угла
обрушился на разведчиков убойный огненно-свинцовый ливень.
Ну что? Опять
пятиться, обходить? Решили подавить.
Словом, снова
втянулись в затяжные схватки, которые по мере приближения к передовой
становились все более частыми и ожесточенными. В нескольких эпизодах судьба
группы просто повисала на волоске. А один раз добровольцы вообще оказались в
окружении. И все вроде бы поначалу неплохо складывалось.
Под прикрытием
полуразрушенных стен, которые совсем недавно принадлежали ряду строений, группа
без всяких помех проникла в особняком стоящее неплохо сохранившееся здание,
часть которого выходила на набережную Шпрее. По расчетам Макова, батальоны и
полки 150-й и 171-й дивизий должны были находиться где-то уже совсем рядом.
Нужно было лишь
уточнить, где именно. Что было не так уж и просто, поскольку трескотня
интенсивных уличных перестрелок, то и дело перекрываемых мощной канонадой более
серьезных калибров, доносилась сразу с нескольких направлений.
Так что пока
увлеченно вычисляли, где же именно сейчас бьется батальон Неустроева; пока
разбирались, что переправа, видная из выходящих на набережную окон, как раз и
есть тот самый мост Мольтке, к которому они пробиваются почти целые сутки,
несколько отвлеклись. А когда спохватились, пришлось срочно занимать круговую
оборону. И под огнем противника спешно отсылать связистов к своим.
Понимая, что схватка
может затянуться и боеприпасы надо экономить, Маков приказал подпускать
«фрицев» поближе и бить только наверняка.
Связисты тем
временем не подкачали. Можно сказать, по-наглому, прямо под носом у врага
протащили проводную связь аж до командного пункта 756-го полка. Причем,
подсоединились аккурат в тот момент, когда полковник Зинченко получал по
телефону очередную накачку от комдива Шатилова – медленно-де двигаетесь.
Двигались между тем
совсем неплохо. И штабы свои – в полном соответствии с требованием вышестоящего
командования – периодично передвигали: первый – поближе к батальонам, второй –
к стрелковым полкам. Подразделения первого эшелона атаки у Зинченко, и в первую
очередь батальон Неустроева, уже вышли к Шпрее и заняли позицию чуть правее моста
Мольтке. Слева от них начал разворачиваться батальон старшего лейтенанта
Самсонова из 380-го полка соседней 171-й дивизии. Так что можно было начать
подготовку к форсированию реки. О чем, сняв трубку полевого телефона, Шатилов
собирался уже было доложить Переверткину. Но командир корпуса опередил его
своим встречным звонком и нетерпеливым вопросом:
– Ну что там у тебя?
Не телись, поддерживай непрерывность действий! И мы тебя поддержим!
Убедившись, что
«шатиловцы» и их соседи времени все же не теряют, Переверткин счел разговор
оконченным. И буркнув: «Жди приказа! Конец связи!», повернулся к начальнику
штаба корпуса:
– Нужно срочно
усиливать стрелковые полки у Шатилова и Негоды танками и артиллерией! И
подоприте их 201-й дивизией из второго эшелона! Просто так этот мост не
перескочишь. А в нем сейчас – вся наша судьба…
На фоне сразу
нескольких крайне важных, требующих немедленного и точного решения дел из
внимания комкора Переверткина как-то выпал пока еще не такой горящий, но и по
крайней мере совсем не второстепенный вопрос: куда же подевались сутки тому
назад отправленные в «хозяйство» Шатилова группы Макова и Бондаря?
Но то, о чем еще не
ведали ни командир корпуса Переверткин, ни только что пришпоренный им Шатилов,
уже точно знал командир 756-го полка Зинченко.
Потому что именно на
его КП звучал сейчас по телефону голос Гии Загитова: из окруженного фашистами
дома на набережной тот настойчиво просил проверить связь со штабом 136-й
артбригады. Причем как раз не по телефону, а по рации. Просьба эта была вызвана
тем, что проводную связь с минуты на минуту могли перебить. И потом поди
попробуй в условиях окружения ее восстановить! А на позывные имевшейся в группе
рации штаб родной бригады почему-то вот уже который час вообще не откликался.
Что там наколдовали
спецы – не суть важно. Но можно понять радость ребят и самого Макова, сильно
намаявшегося из-за вынужденно долгой «радионемоты», когда штаб бригады вдруг
откликнулся…
Теперь
артиллерийские разведчики, вынужденные в силу обстоятельств действовать как
пехотное спецподразделение, наконец-то могли себя в полной мере проявить по
своей основной специальности. Вслед за просьбой «поддержать огоньком» в эфир
полетели математически выверенные Загитовым и Лисименко координаты целей.
Особенность момента
заключалась в том, что ребята, по существу, вызывали огонь чуть ли не «на
себя». Правда, это «чуть ли» опиралось на уверенность, что однополчане
сработают ювелирно. Думать о недолетах или перелетах не хотелось. Да и не было
на то времени…
Надо отдать должное:
ни те, ни другие не обманулись. Буквально через несколько минут первые
контрольные снаряды аккуратненько легли, «как доктор прописал», то есть впритык
к вражеским цепям. Саше Лисименко осталось только «обсчитать» средние
координаты разрывов, а Гизи Загитову не мешкая передать в бригадный штаб
поправку.
Далее снаряды стали
точнехонько ложиться на боевые порядки противника. После недолгой, но
опустошительной «прополки» осколочными и фугасными снарядами кольцо окружения
оказалось разорванным. А небольшие группки уцелевших предпочли спешно
ретироваться в сторону моста Мольтке, по которому в этот момент отходила на
южный берег основная масса обороняющихся немецких войск.
Хорошо наблюдаемый с
занятой разведчиками позиции вражеский отход навел наших героев на мысль
продолжить так удачно начатую работу и дальше. Теперь было бы очень кстати
накрыть отходившего по переправе противника артогнем. Но так, чтобы не
повредить самого моста, который теперь – кровь из носа, но крайне нужно было
сохранить целехоньким.
Артразведчики и тут
оказались на высоте.
По приказу капитана
Макова по рации полетели в штаб бригады данные, по которым огнем ее гаубичных
батарей гитлеровцы были буквально сметены с мостового полотна. Само оно при
этом осталось почти не поврежденным.
А разведчики
посылали уже новые расчеты. Согласно им, огонь был перенесен на опорные пункты
противника, расположенные на противоположной стороне Шпрее. Как раз туда
стекался отступающий через мост враг.
Обычное на войне
дело: никак не отмеченная ни в приказах, ни в наградных листах, эта оставшаяся,
по существу, незамеченной солдатская инициатива спустя несколько часов
обернулась такими плюсами, без которых дальнейшее продвижение всей 3-й ударной
армии к Рейхстагу могло бы оказаться под большим вопросом.
Комментариев нет:
Отправить комментарий