30 апреля. Вторая
половина дня. Перегруппировка
Раздосадованно
бросив трубку после разговора с Маковым и предвидя очередной тяжелый разговор с
разъяренным командармом, Переверткин решил подавить обороняющих Рейхстаг
максимумом огневых средств, которыми в изобилии располагал корпус. Хотя
прекрасно при этом понимал, что сколько танков и артиллерии на Королевскую
площадь ни посылай – на нужную делу прямую наводку выйдут единицы. Да и те, скорее
всего, будут расстреляны в упор, ибо сразу же окажутся всего в 100—150 метрах
от зениток противника.
Но делать нечего.
Затянувшаяся канитель с Рейхстагом, история с преждевременным докладом о его
взятии чем дальше, тем больше грозили самыми крупными неприятностями. Надо было
резко усиливать огневую поддержку с закрытых позиций, посылать бронетехнику,
вызывать авиацию, стягивать подкрепления для сильно поредевших батальонов у
Шатилова и Негоды.
А те в это время,
потерпев неудачу с водружением флажков, сами, не дожидаясь приказа комдива,
принялись подтягивать к первому эшелону новые силы.
К 16.30 все подвалы
угловой части «дома Гиммлера», доселе занятые только хозяйствами Неустроева и
Давыдова, заняли офицеры – танкисты и артиллеристы. Они устанавливали
стереотрубы, налаживали связь по телефонам и рациям. Весть о взятии Рейхстага
пригнала сюда кучу совершенно лишнего для штурма народа: представителей
различных политотделов, многочисленных корреспондентов и кинооператоров не
только от армии и фронта, но и из самой Москвы. Кроме того, в помещении
неоднократно появлялись то Зинченко, то Плеходанов, то командир батальона
380-го полка Самсонов. «Все они, – по свидетельству М. Н. Минина, –
требовали возобновления штурма, неоднократно заявляли, что тот, кто первым
достигнет Рейхстага, будет представлен к званию Героя Советского Союза. Мы
понимали, что командование 150-й и 171-й стрелковых дивизий решило любой ценой
овладеть Рейхстагом, чтобы выйти из неловкого положения»
Между тем
потенциальные соискатели высоких наград в данный момент были озабочены совсем
другим. В суете и шуме гудящего в подвале людского муравейника, притиснутые со
своими штабами в угол командиры наступавших с утра батальонов и прибывающие во
все более внушительных составах представители других родов войск обстоятельно
отрабатывали вопросы взаимодействия с учетом ошибок и просчетов трех неудачных
атак.
Впрочем, два
просчета начали исправлять еще раньше. Вражескими батареями, которые до сих пор
никак не могла подавить наша артиллерия и которые с флангов сильно досаждали
стрелковым батальонам во время атак, наконец-то занялась авиация. Широким
фронтом, несколькими эшелонами самолеты прошли над комплексом правительственных
зданий и обрушили бомбовый удар, от которого у Бранденбургских ворот и в районе
парка Тиргартен заходила земля под ногами.
Вторая подмога была
несравненно более локальной, но крайне необходимой для штурмующих батальонов.
Особенно для первого, неустроевского. С утра потери в его ротах были самыми
чувствительными. Вот и сейчас, наблюдая в бинокль за своим личным составом,
рассеянным чуть ли не по всей площади, Неустроев с тревогой думал, что даже
если ему и удастся поднять роты в атаку, она будет жиденькой, неодновременной и
вряд ли приведет к успеху. Связавшись по телефону с Зинченко, он изложил свои
соображения и сказал, что ему необходимо подкрепление. Минут через двадцать
позвонили из штаба полка и попросили прислать кого-нибудь из офицеров принять
пополнение. Неустроев послал старшего сержанта Съянова. Того два дня назад
ранило. Но ранение оказалось легким. И Съянов, покинув санбат дивизии, прибыл в
родной батальон как раз под звонок из штаба.
Съянов вернулся
около восьми часов вечера. Причем не один, а с капитаном Матвеевым. Они привели
с собой около 100 человек – пополнение солидное, учитывая, что на тот момент в
батальоне насчитывалось 350 человек. Среди прибывших половину составляли совсем
зеленые, лет по 18 новобранцы. Зато остальные – опытные фронтовики, вернувшиеся
после ранения из госпиталя. Вместе с бывалыми разведчиками из группы капитана
Макова это было существенное подкрепление батальону. Капитан Матвеев тоже в
предстоящей атаке оказался бы к месту. Он хоть и был по должности агитатором
политотдела дивизии, но действовал больше личным примером, то есть при любой
возможности ходил с солдатами в атаку и, как офицер, был в этом деле совсем не
лишний.
Здесь же, в подвале,
сформировав из пополнения роту и назначив ее командиром Съянова, Неустроев
почувствовал себя гораздо увереннее. Теперь его батальон почти достиг штатного
состава. Как опытный, прошедший за четыре года войны добрую школу вояка
Неустроев понимал, что сколько к Рейхстагу техники ни нагонят, ее по периметру
Королевской площади на прямую наводку все равно не установишь – тут каждый метр
простреливается. Значит, Рейхстаг будут брать вот эти ребята плюс еще два
батальона. А уж когда начнутся схватки в самом Рейхстаге, и говорить нечего.
Как ни силен артиллерийский «бог войны», а внутри будет сражаться лишь «царица
полей» – пехота.
Словно в
доказательство этой истины, назначенная Шатиловым мощная артподготовка в 17.50
столь желанного перелома снова не внесла. Ураганный огонь, казалось, все смел с
площади. Однако находившиеся в траншеях гитлеровцы – видимо, через оставленные
в полуподвальных окнах проходы – снова спешно ретировались внутрь Рейхстага,
укрывшись за его прочными стенами.
Но стоило нашим
ротам сунуться вперед, а артиллерии прекратить огонь из-за риска накрыть своих,
как траншеи сразу же заполнились немецкими автоматчиками, ожили вроде бы
подавленные огневые точки на площади и в самом Рейхстаге. Словом, и на этот раз
враг подступиться к себе не дал.
Комментариев нет:
Отправить комментарий